Почему сборная Англии, обладая великолепными футболистами, вот уже больше 50 лет не может выиграть хоть что-то? Возможно, прочитав отрывок из книги Пола Гаскойна «Газза. Моя история», вы чуть лучше поймете эту команду. На чемпионате мира 1990 года в Италии, самом удачном для английской сборной турнире из всех, проходивших за пределами Альбиона, сборная «трех львов» играла в полуфинале. Будущему чемпиону мира — команде Германии — англичане уступили лишь в серии пенальти. Ниже сам Газза расскажет, как он все это видел и чувствовал изнутри.
Правда о большом пальце
Первый матч на Кубке мира-1990 у нас был 11 июня с Ирландией в Кальяри. Ничья — 1:1. Не скажу, что мы играли прекрасно, скорее сражались. У нас забил Гари Линекер.
Затем сыграли по нулям с Голландией, которую все считали фаворитом турнира. Еще бы, у них в составе были такие люди, как Ван Бастен, Рууд Гуллит, Рональд Куман и Франк Райкаард. Во время матча я спросил Ван Бастена, сколько он зарабатывает. Еще я подергал Гуллита за волосы: в то время он носил дреды, и мне очень хотелось их пощупать. «Ну что, понравилось?» — спросил Рууд. «Замечательно!» — ответил я.
Специально для голландцев я проделал финт «разворот Круиффа»: тогда все решили, что он у меня вышел случайно, но я уже делал его раньше, просто тогда на это не обратили внимания. 0:0 — звучит скучно, но играли мы очень собранно и уверенно, а я уже почувствовал себя на Кубке мира как дома.
После матча в душе мы пели и дурачились, настроение было отличным, мы считали, что две самые сложные игры в группе позади. Вечером мы решили скромно отпраздновать успех — пойти немного выпить в местный паб, что, разумеется, не разрешалось.
Крис Вудс, Джон Барнс, Терри Бутчер, Стив Макман (прозвище Стива Макманамана — прим. «Ленты.ру»), Брайан Робсон, Уоддлер (прозвище Криса Уоддла — прим. «Ленты.ру») и я выскользнули из гостиницы и вскоре обнаружили паб, полный итальянских фанатов. Мы хорошенько выпили, а потом они предложили бороться на руках. Наш вратарь Крис Вудс долго возился со здоровенным парнем, чуть не вывихнул руку, но в конце концов уложил его. Мы заказали еще выпивки и тут услышали полицейские сирены. Это наш тренер Бобби Робсон обнаружил, что нас нет в отеле, и послал местную полицию нас искать.
Назад в гостиницу мы неслись так, как будто за нами гнались черти: у полицейских не было ни одного шанса. Крис Уоддл и я спрятались в своем номере, а вскоре к нам присоединился и капитан Брайан Робсон, который, как и мы двое, был с Тайнсайда (местность на севере Англии в районе Ньюкасла, выходцев из которой принято называть «джорди» — прим. «Ленты.ру»). Хохоча, я повалился на кровать, а Брайан начал ее раскачивать, пытаясь меня из нее вытряхнуть. «Вставай, долбаный пьяница, — орал он. — Я поймал тебя, ублюдок джорди!». Брайан приподнял кровать за спинку, чтобы перевернуть ее вместе со мной, но вдруг поскользнулся и уронил ее себе на большой палец ноги.
Кровь была везде! Мы бросились в ванну и сунули ногу Брайана в биде. Рана оказалась ужасной. Мы сразу протрезвели: нужно было вызывать доктора команды. Доктору хватило одного взгляда, чтобы понять, насколько все плохо. Он тут же послал за Бобби Робсоном. Боже! Робсон был в ярости. Мало того что мы все напились, так мы еще и сделали по-настоящему большую глупость. Я сказал Бобби Робсону, что никто не виноват, Брайан мыл ноги в биде и случайно упал. Но он мне не поверил. «Поговорим утром!» — сказал Бобби и хлопнул дверью.
Вот так благодаря глупой проказе наш капитан и ключевой игрок сборной оказался за бортом чемпионата. Прессе сообщили, мол, у Робсона воспалился ахилл, что бывало с ним и раньше. Брайан вернулся в Англию, а вместо него был срочно вызван из запаса Дэвид Платт.
На следующее утро мы с Уоддлером помчались наперегонки к бассейну, чтобы выяснить, кто из нас может дольше просидеть под водой. Я споткнулся и расшиб большой палец на ноге. Было очень больно, и в тот момент я подумал, что сломал его. «Ну вот, теперь из-за долбаных пальцев долбаных придурков джорди я лишился полузащиты», — прокомментировал ситуацию Бобби Робсон. К счастью, кость не была сломана, и на следующий день я уже был в порядке.
Без штанов, но в шляпе
Чтобы выйти в следующую стадию розыгрыша, нам нужно было обыграть Египет, что мы и сделали. Я навесил со штрафного, а Марк Райт подставил голову. Мяч влетел в ворота египтян впритирку к дальней штанге — 1:0.
С Сардинии мы должны были перебраться в Болонью, где нам предстояло встретиться с Бельгией в 1/8 финала. В самолете было нечем заняться, и я пошел в кабину к пилотам. Один из них был настолько любезен, что показал мне, на что следует нажимать, чтобы самолет пошел вверх, вниз или в сторону. Конечно, он не разрешал мне даже дотронуться до чего-либо, но мне было любопытно, и я ухватился за какой-то рычаг и потянул его, просто чтобы посмотреть, насколько легко он двигается. Крис Вудс, который как раз в этот момент собирался встать с кресла в салоне, был с силой брошен вперед и стукнулся головой о спинку. Когда он узнал, благодаря кому самолет вдруг так резко нырнул, то пообещал всыпать мне после посадки.
Игра с Бельгией получилась очень увлекательной, несмотря на то, что за 90 минут голов забито не было. В дополнительное время у нас осталось больше сил и желания, чем у бельгийцев, но мы никак не могли проломить их защиту. За две минуты до конца я рванулся с мячом по центру, что оказалось неожиданным для них. Меня свалили, и судья назначил штрафной. Я отправил мяч точно Платти, который вышел на замену, а он переправил его в сетку. Мы победили 1:0 и вышли в 1/4 финала.
В раздевалке мы были очень возбуждены, особенно я. Шилтс (прозвище вратаря Питера Шилтона — прим. «Ленты.ру») велел нам со Стивом заткнуться, Макманом послал его, запахло дракой, но потом все успокоились и снова стали лучшими друзьями. В той команде все хорошо ладили друг с другом. Конечно, встречались и идиоты вроде нас с Уоддлером, а Терри Бутчер и Крис Вудс были реально дикими парнями, но в заговоры никто не вступал и никаких группировок никогда не возникало. Самым же спокойным и благоразумным был Гари Линекер.
Как и во всякой команде, у нас любили пошутить и подколоть друг друга. Стив Макман и Джон Барнс часто поддевали нас с Уоддлером: «Покажите нам ваши медали, ребята!» В «Ливерпуле» они выиграли целую коллекцию наград, в то время как мы с Крисом в «Ньюкасле» и «шпорах» вообще хрен чего выиграли. Пола Паркера подкалывали просто потому, что он был молодым. Однажды ему устроили «темную», накрыв ковром и немного поездив на нем верхом. Ничего серьезного, просто глупая шутка: к нему все хорошо относились.
Однажды вечером на общем командном ужине в ресторане гостиницы все обратили внимание, что Терри Бутчер и Крис Вудс как-то уж очень необычно вырядились. Они были в пиджаках, рубашках с галстуками, а на головы напялили бейсболки. Ужин парни начали с кофе, затем съели мороженое, потом второе и в конце — суп. Все это они запивали огромным количеством минеральной воды, которую, чтобы позлить Бобби Робсона и других тренеров, заранее налили в винные бутылки. Закончив с едой, парни встали и чинно вышли из-за стола. И тут мы увидели, что оба без штанов. На них не было даже трусов, только повязки на мошонках. С исключительной важностью Бутчер и Вудс раскланялись и покинули ресторан.
В другой раз отличился уже я сам, нырнув в бассейн совершенно голым, если не считать нескольких рулонов туалетной бумаги, которой Уоддлер обмотал меня, словно египетскую мумию.
Еще мы устраивали внутренний тотализатор. Тут главным было — сделать самую нелепую ставку. Я поставил на Камерун в их матче открытия с чемпионами мира аргентинцами и выиграл 800 фунтов. У нас были кассеты со старыми записями скачек. Мы смотрели их на видео, Шилтс называл лошадей, оценивал их шансы, а мы все делали ставки. Я ставил на первую попавшуюся лошадь и болел потом за нее, а некоторые парни тайком звонили домой и выясняли, кто именно победил в том забеге.
Я знаю, что все это выглядит очень глупо, но эти идиотские приколы развлекали нас и помогали снять напряжение. Когда между матчами много свободного времени и его нечем занять, люди становятся нервными, раздражительными, или у них появляется тревога. Шутки и розыгрыши в таких случаях очень помогают.
И никакого секса
Много неприятностей доставляла нам пресса. Про нас постоянно писали всякие гадости, включая дерьмо о наших отношениях с владелицей гостиницы, где мы жили. Писали, что наши парни спят с ней, называли бедного старину Стива Макмана. Все это чушь, никто из нас с ней не спал, она просто была нашей переводчицей и приглядывала, чтобы никто из нас не попал в неприятности. Чтобы развлечь ребят, я придумал песню, которую мы потом пели в автобусе по дороге на стадион, начиналась она словами: «Давайте все вместе трахнем нашу итальяшку». Дальше слов не помню, но песня получилась отличной.
Правда в том, что во время всего чемпионата никакие девушки в наших номерах не бывали. Да, случалось, мы выпивали, но никаких женщин не было, даже учитывая то, что мы были английской сборной. И никакого секса — до тех пор, пока Робсон не разрешил приехать к футболистам их женам и подругам. Кстати, то, что писали, будто бы Бобби сам ухлестывал за женами игроков, полная чушь!
В четвертьфинале мы должны были встретиться с Камеруном. Вечером накануне матча Крис Уоддл, Джон Барнс и я потихоньку выбрались в город. Не для того, чтобы как следует напиться, а так — немного промочить горло. Нам запрещалось уходить из отеля без спросу, запрещалось приносить выпивку в номера. Бобби Робсон требовал, чтобы мы не запирали двери комнат, и он мог бы в любое время дня и ночи проверить, чем мы там заняты. В городе мы нашли тихое местечко и немного посидели, а потом вернулись в отель. Робсон поджидал нас у входа. Уоддлер и Барнс успели перелезть через стену и спрятались, а я попался. «Марш в кровать! Завтра поговорим», — привычно рявкнул Бобби. Уже поднимаясь к себе в номер, я увидел развалившегося на ступеньках Криса Вудса с бутылкой вина. Интересно, где он ее достал?
У вас может сложиться мнение, что мы несерьезно относились к футболу. Это не так. Все мы отчаянно хотели победить. Мы с Крисом часто мечтали, как выйдем в финал и возьмем трофей. Никому из нас не пришло бы в голову устроить накануне игры ночь ужасов, разве что так, немного расслабиться.
Что ж, игра с Камеруном… Вы помните, как все было. Я привез пенальти. Сбил Роже Милла. Слава богу, мы победили — 3:2, и мне об этом никто не напомнил, тем более без меня не было бы и двух наших пенальти, которые забил Гарри Линекер, да и я сам мог не раз забить. Теперь за выход в финал нам предстояла игра с Германией.
Но до того мы все хотели как следует отметить победу, а Бобби нам этого не давал. Он постоянно нас пугал, дескать, таблоиды нас расплющат, если будет хоть намек на выпивку. Выход нашелся. В гостинице делали очень вкусные молочные коктейли. Я попросил бармена налить мне в стакан ликер «Бейлиз», а сверху положить сливки, фрукты и украсить все это зонтиком. К тому времени как Бобби заподозрил неладное, я уже успел выпить пять таких «коктейлей».
Это война, парни!
Бобби был помешан на военных мемуарах и постоянно, к месту и нет, их цитировал. А уж фразами типа «Это битва за Англию!», «Вы должны сражаться, как на войне!», «Это война, парни!» он сыпал на всех установках. Перед матчем с Германией Гарри Линекер написал «ВОЙНА» и повесил листок так, чтобы Бобби его не видел, а мы все заключили пари, когда он произнесет это слово. И как только Робсон с пафосом воскликнул: «Это война, парни!», Гарри вскочил и указал пальцем на лист, а мы все радостно завопили: «Война! Война!»
Накануне полуфинала Бобби сказал мне: «Пойми, сынок, тебе придется играть против лучшего полузащитника мира». Он имел в виду Лотара Маттеуса. «Нет, Бобби, это ему придется!» — ответил я и вышел. Думаю, до него не сразу дошло, что именно я имел в виду. Конечно, я нервничал, но недооценивать себя не собирался.
Матч должен был состояться 4 июля в Турине. Накануне игры я никак не мог расслабиться. Зная, что уснуть все равно не смогу, около десяти вечера я вышел из отеля. На теннисном корте обнаружились два американца с ракетками. Я предложил одному из них сыграть партию. Мы играли минут двадцать, когда я услышал: «Газза, где тебя носит, долбаный придурок?» Конечно, это был Бобби. Две минуты спустя я уже лежал в кровати, притворяясь спящим.
Слезы Газзы
Игра с Германией пошла для меня хорошо. Я вел себя очень дисциплинированно и чувствовал, что переигрываю Маттеуса. После 90 минут счет был 1:1. Немцам повезло с рикошетом, но Линекер через десять минут счет сравнял. Началось дополнительное время. Все, чего я хотел, это победить. Победить для Англии, для парней, для себя.
Шла первая половина добавленного времени, когда я подхватил мяч у центра поля, обошел двоих немцев, но немного отпустил мяч — это дало возможность Томасу Бертольду его перехватить. Я попытался вернуть свой мяч, попробовал достать его левой ногой и, наверное, правой немного зацепил Бертольда. Я его едва коснулся, но он заорал так, как будто я прошелся по его ноге отбойным молотком, упал и покатился по полю. В этот момент я понял, что попал в беду. Я хотел показать судье, что ничего не было — может быть, фол, но не больше. Я поднял руки, показывая на Бертольда, но он все еще катался по траве. А потом я увидел в руке судьи карточку. Я не мог в это поверить. Я был раздавлен, уничтожен… У меня уже была одна желтая карточка на турнире, а это значило, что я не буду играть в финале Кубка мира, если мы туда пробьемся. А в этом я не сомневался, ведь мы играли так прекрасно. Я понял все это мгновенно, и слезы хлынули у меня из глаз. Я смотрел на все еще лежащего немца и ненавидел его, мне хотелось его разорвать. В это время телевизионная камера показала, как Гари Линекер что-то кричит нашей «скамейке». Потом все говорили, что он просил, чтобы меня оттащили и я не надел глупостей. На самом деле он хотел успокоить меня. Крис Уоддл предложил нам обоим заткнуться.
Оставить комментарий